Когда 14 мая 1829 года у входа в Босфор двухмачтовый 18-пушечный бриг «Меркурий» оказался зажат двумя самыми крупными и быстроходными линейными кораблями турок 110-пушечным «Селимие» и 74-пушечным «Реал-беем», предстоящего побоища русских ждали не только враги, но и «свои» — на борту «Реала» находилась команда русского фрегата «Рафаил» намедни без боя спустившая Андреевский флаг, чего не было в российском флоте до этого никогда.
В компании турецких офицеров пока еще капитан Стройников – позже его разжалуют и сошлют — приготовился наблюдать уничтожение капитана Казарского и его 115 подчиненных. За горизонтом исчезали русские «Штандарт» и «Орфей», с которыми вместе «Меркурий» сторожил вход в пролив – их уводил от боя капитан-лейтенант Павел Сахновский. Перед этим он дал сигнал: «Взять курс, при котором судно имеет наилучший ход». У двухмачтового брига не было шансов – ни уйти, ни победить в бою: в тот день низовой ветер был слаб, а 24-фунтовые корронады на борту брига были смешны против артиллерии турок.
Объяснить, что случилось потом, можно только предварительно рассказав об экипаже брига-разведчика.
Сын губернского секретаря – «честное имя, Саша, — это единственное, что оставляю тебе в наследство» — гардемарин Александр Казарский уже в 16 лет стал мичманом и усвоил суворовскую «науку побеждать» в ее флотском варианте – там своих учителей хватало.
Александр Иванович Казарский.
«На вахте не жди подсказки — оценив обстановку, действуй самостоятельно и решительно; установи взаимопонимание с нижними чинами, в их умении и слаженности — главный успех маневра; старайся разгадать замысел неприятеля и опережай его действия», — говорил уже лейтенанту Казарскому его капитан Скаловский.
Экипаж «Меркурия» у Казарского постоянно тренировался – до автоматизма действий. Его матросы ставили и убирали паруса за 3-4 минуты – у турок отличным результатом считались 12-15 минут. Канониры Казарского были снайперами. Сто пятнадцать русских моряков – дворян-офицеров и матросов из народа – любили капитана Казарского так, что некоторые из них потом завещали похоронить себя рядом с ним.
Свой вклад в чудесную и страшную победу у Босфора внес еще при строительстве брига полковник Осминин, который при наборе дубового — крымского дуба — корпуса брига «Меркурий» применил новаторскую технологию, благодаря которой во время легендарного боя корабль остался на плаву, даже получив огромные повреждения…
Бриг «Меркурий». Модель.
… Оставшись 14 мая перед огромными – с десятикратным превосходством в артиллерии – турецкими линкорами, капитан Казарский собрал военный совет офицеров: обсудить варианты смерти. Штурманский поручик Прокофьев предложил начать бой, сблизиться с ближайшим линкором и взорваться вместе с ним – и был поддержан единодушно.
Морской устав в таких случаях предписывал посоветоваться с командой. Двумя днями раньше так поступил командир 36-пушечного «Рафаила» Стройников, когда в тумане его судно взяли в кольцо турки – и команда сказала, что не хочет погибать и просит сдать судно. Капитану Казарскому матросы ответили, что исполнят свой долг и будут с ним до конца.
Все переоделись в чистое, помолились и стали по местам. Двадцативосьмилетний капитан у всех на глазах положил свой пистолет перед пороховым погребом. Что делать последнему живому – было ясно, неизвестно только, кто им окажется.
Сначала был полный штиль и матросы «Меркурия» гребли стоя — конструкция предусматривала и такое. А ведь шансы брига если и были, то – в маневре, перемещении, уходе от огня и меткой стрельбе в ответ.
Капитан велел канонирам снести рангоут и такелаж турок – восемнадцатью малыми пушками.
Уже через полчаса «Меркурий» пылал – почти 200 турецких пушек шквально разносили его в щепы. Трижды моряки тушили пожар, турки кричали «Сдавайся! Убирай паруса!», русские отстреливались из всего, что стреляло – били из ружей! Контуженного и раненого Казарского закрыл собой от пули один из моряков, другой погиб, заткнув собой пробоину.
И тут после 4 часов ада вдруг рухнул рангоут на «Селемие» — канониры «Меркурия» выполнили приказ капитана. Следом то же случилось с «Реалом» — и турки не верили в происходящее.
«Неслыханное дело! Мы не могли заставить его сдаться. Он дрался, отступая и маневрируя по всем правилам морской науки так искусно, что, стыдно сказать, мы прекратили сражение, а он со славою продолжал свой путь. Если на свете и существуют герои, чье имя достойно быть начертано золотыми буквами на Храме Славы — то это капитан Казарский и его бриг «Меркурий», — писал позже об этом штурман турецкого «Реал-бея».
К вопросу о престиже: «Селемие» и «Реал-бей» несли флаги капудан-паши (адмирала турецкого флота) и контр-адмирала. Их «утёр» бриг-разведчик, не более того. Русский бриг-разведчик – не менее того…
… Разбитый, с рваными парусами (133 попадания) и пробоинами в борту (22 попадания), с залитой кровью палубой – бриг со 148 повреждениями в такелаже догнал русскую эскадру на следующий день. Его не ждали, на всех кораблях были приспущены флаги в знак траура, когда накануне смолкла за горизонтом артиллерийская канонада — победа маленького брига казалась невозможной и его похоронили. Однако проститься с почестями пришлось только с четырьмя моряками.
Выживших победителей наградили: поручику Прокофьеву – орден святого Георгия 4-й степени, другим офицерам – ордена святого Владимира 4-й степени с бантом, нижним чинам — знаки отличия военного ордена и пожизненную пенсию в размере двойного жалования. Капитан Казарский получил орден святого Георгия 4-й степени и право поместить на свой дворянский герб изображение тульского пистолета, из которого должен был грянуть последний выстрел.
Выживших недостойно тоже отметили: капитана Стройникова и его команду, приговоренных трибуналом к смерти, император помиловал, но Стройникова лишили чинов, наград и дворянства, отправили в ссылку, офицеры стали рядовыми — приличные люди больше не подавали им руки; матросов простили.
Император Николай велел, чтобы имя фрегата-дезертира «Рафаил», которого турки переименовали в «Фазли-Аллах» — «Данный Богом» — никогда больше не присваивалось русским кораблям. А также – уничтожить корабль-предатель. После Синопской битвы адмирал Нахимов доложил императору об исполнении: «Воля Вашего Императорского Величества исполнена — фрегат «Рафаил» не существует».
«Мы желаем, дабы память знаменитых заслуг команды брига «Меркурий» никогда во флоте не исчезала, а, переходя из рода в род на вечные времена, служила примером потомству», — повелел Николай, наградил «Меркурий» кормовым Георгиевским флагом и вымпелом, а также распорядился впредь всегда иметь в составе Черноморского флота корабль с таким именем.
…Казарский окончил свою жизнь страшно – его отравили. Назначенный в 1831 году флигель-адъютантом императора Николая I, он исполнял самые важные поручения императора и вступал в конфликт с крупнейшими казнокрадами. Умирая, весь почерневший, 36-летний капитан первого ранга прошептал: «Мерзавцы погубили меня». За его гробом шел народ с воплями «Убили, погубили нашего благодетеля!»
Александр Иванович похоронен на городском кладбище Николаева, его именем назвали три корабля Черноморского и Балтийского флотов, две улицы — в Севастополе и Николаеве. Памятники капитану Казарскому стоят на пересечении Севастопольского и Нахимовского проспектов в Москве и в городе российской славы Севастополе. Корабля по имени «Меркурий» в Черноморском флоте России нет…
Владимир Курносов, редактор.
