«Меня поразила тишина. Тишина, необыкновенная тишина. И возможность услышать свое собственное дыхание и сокращение сердца.
Я слышал, как бьется мое сердце, я слышал мое дыхание».
Алексей Леонов, космонавт, дважды Герой Советского Союза
Так далеко от своей Родины не залетал еще никто: 55 лет назад советский космонавт Алексей Леонов впервые в истории вышел в открытый космос.
То были великие времена – эпохальные идеологии, мировые войны, глобальные прорывы человеческой мысли. Масштабнейшие достижения, происходившие прямо на глазах — немыслимые не только для предыдущего поколения, но и для самих героев этого времени за 5-10-15 лет до Свершения ими же Подвига.
«Март, только таять начинает, а у детишек обувки-то нет, война только прошла, голодуха. Юрка набегается с пацанами на улице – босиком-то! – в избу влетят в соплях все — да на печь, под тулуп. Напукают там, чтоб теплее было, смеются!» — вспоминала для телевидения бабушка в гжатской деревне Клушино. Юрка, пукающий и весь в соплях – это великий Гагарин, первый космонавт Земли, первый общепланетарный Герой. Лет за 15 до Свершения…
Первый выход в открытый космос Леонова произошел через почти четыре года после первого полета туда же Гагарина – и сопоставим с ним, это события одного ряда. Это были люди одной, нашей страны – как бы она ни называлась. А четыре раза подряд слово «первый» в двух предложениях – можно считать приметой той эпохи: первый, впервые – эти слова звучали тогда постоянно.
Март 1965-го, космодром Байконур, 10 утра. Старт очередного советского, но нового космического корабля «Восход-2», двухместного. В кабине этого «Восхода» – двое: командир Павел Беляев и пилот Алексей Леонов, который через полтора часа шагнет в бездну – в межпланетную, куда до него никто из обитателей Земли не совался. Любой полет – риск, космический – тем более, но этот был еще рискованней прочих.
Тут необходимо отметить одно глобальное обстоятельство того полета – космическую гонку между СССР и США.
«Космическая гонка - Space Race - напряжённое соперничество в области освоения космоса между СССР и США в период с 1957 по 1975 годы. В число событий гонки входят запуски искусственных спутников, полёты в космос животных и человека, а также высадка на Луну. Побочный эффект холодной войны», — поясняет нам справочное издание.
После американского шока от прорыва русских в космос соревнование двух великих держав в этой сфере стало просто яростным и чрезвычайно интенсивным: наши «Восходы» и их «Джемини» стартовали на орбиту через месяц-два-три после старта конкурентов. Наш первый, Юрий Гагарин – 12 апреля 1961-го, их первый, Алан Шепард – 5 мая. (Ну, пониже и поплоше, конечно). Наш первый выход в космос, Алексея Леонова — 18 марта 1965-го, их первый выход, Эдварда Уайта – уже 3 июня! А «просто» космонавты-астронавты и уж тем более ракеты, выводящие на орбиту спутники – те сновали, как пригородные электрички.
Всё это было делом международного престижа, «понтами» двух великих держав, но космическая гонка породила еще одну причину выйти в космос: освоение космоса человеком непременно потребует решения проблемы абсолютно технологической, а не политической – рано или поздно ему придётся покинуть борт для ремонта или монтажа. Вот почему на борту этого «Восхода» был особый скафандр и шлюзовая камера, уникальная: надувается перед выходом человека в космос, выпускает-впускает его, сдувается, а перед посадкой попросту отстреливается, чтоб не мешала.
А особый скафандр — для Леонова, за борт пойдет он. Он и в разработке этого агрегата участвовал, вместе с конструктором Королевым: Алексей, которого тогда еще никто не называл Архиповичем, Леонов был один из самых молодых и умных в космическом отряде.
Ещё раз об особом риске. На «Восходе-2» предварительно проверить работу всех систем не удалось, хотя пытались: 22 февраля 1965 года, меньше чем за месяц до полета Беляева и Леонова, беспилотный корабль «Космос-57» (копия «Восхода-2») во время испытательного полета был взорван из-за ошибочной команды на самоуничтожение. Однако запланированный полет решили не отменять.
Опасности предполагались, но, говоря откровенно, никто толком не знал, что ждет человека за бортом: перегрев или переохлаждение ( а точней – и то, и другое, в зависимости от теневой или солнечной стороны), поражение радиацией, опасность истечения запасов кислорода, потерять связь с кораблем (Леонов выходил «на привязи» — тонкой, длиной в пять метров, веревке с металлическими карабинами на концах – а ракетных ранцев для перемещения и маневрирования в 60-х еще не было), наконец – столкновение с космическим мусором… Ранцев еще не было, а мусор в космосе уже был – эх, человеки!
Но дело тут не в экологических эмоциях: орбитальная скорость на высоте 300 км над Землей – а это типичная высота полёта пилотируемых космических кораблей — около 7,7 км/с. Что в 10 раз превышает скорость полёта пули, так что кинетическая энергия маленькой частицы мусора… Словом, это очень большая проблема.
Общее время выхода в космос Алексея Леонова составило 23 минуты 41 секунду, из них вне корабля 12 минут 9 секунд. За это время Алексею несколько раз крупно повезло – наверное, как никогда больше в жизни.
Во-первых, он чудом успел завершить свой выход до попадания корабля в тень от Земли, где низкие температуры могли осложнить все его действия и привести к смерти, а в кромешной тьме он не смог бы справиться с фалом и входом в шлюз.
Во-вторых, на апогее орбиты почти в 500 километрах над землей, «Восход-2» задевал только нижний край радиационно-опасной зоны с излучением до 500 рентген/час, что является смертельной дозой. Кратковременное нахождение в ней и хорошее стечение обстоятельств не привели к страшным последствиям: Леонов облучился, однако не смертельно.
Зато нахождение «на солнышке» в течение каких-то 12 минут заставляло космонавта обливаться потом.
«Терпения уже не было, по лицу пот тек не градом, а потоком, да такой едкий, что глаза жгло», – вспоминает Леонов.
Леонов отдалился от корабля на метр, вернулся; он свободно разворачивался в пространстве и плыл над тёмно-синим Чёрным морем, видел корабли на его поверхности. Он всё время говорил – с командиром и наземными службами, а над Волгой Беляев подключил телефон в скафандре Леонова к передачам Московского радио, по которому Левитан читал сообщение ТАСС о выходе человека в открытый космос – а весь мир с помощью телетрансляции с камер корабля видел, как Леонов машет рукой всему человечеству прямо из открытого космоса.
Это было сильно, очень сильно… Однако это был еще не конец. Известно, что при подготовке к полету на земле были отработаны 3000 различных аварийных ситуаций и их решений. Но Леонов был абсолютно прав, ожидая, что случится какая-нибудь 3001-я. Что и произошло: в открытом космосе мягкий скафандр раздулся из-за разности давления – внутри пол-атмосферы, снаружи ноль.
«Руки у меня выскочили из перчаток, а ноги из ботинок», – вспоминал потом Леонов, оказавшийся тогда внутри большого надутого шара, лишенный тактильных ощущений и чувства опоры. А ему еще предстояло собрать фал в бухту, чтобы не запутаться в нем, забрать кинокамеру и войти – влезть – в узкий люк надувной шлюзовой камеры.
«Я молча, не докладывая на Землю (вот это мое было очень большое нарушение), принимаю решение и сбрасываю давление из скафандра практически в 2 раза, на 0,27 вместо 0,5. И у меня сразу руки встали на место, я смог работать в перчатках».
Беляев торопит, потому что приближается тень, а с нею страшный минус. Павел еще не знает, что сделал Алексей – а ведь сброс Леоновым давления вдвое может привести к закипанию крови – кессонной болезни, как у водолазов при скоростном всплытии.
Все знает только сам Леонов – и он спешит, делает несколько попыток войти в шлюз – и не может втиснуться туда ногами вперед, как велит инструкция, скафандр не пускает. И кончается кислород…
«За флажки, жажда жизни сильней!» – сильней инструкций, и важней: Алексей Леонов стравливает давление в скафандре до предела, забрасывает камеру в шлюз, хватается руками за его края и втаскивает себя в камеру! С трудом разворачивается там, задраивается, отдает команду выровнять давление – и в камеру поступает воздух…
Но – космос есть космос: уже в корабле начинает возрастать давление кислорода – свыше 460 мм при норме в 160. Малейшая искра в электросхемах – и взрыв. Позднее поняли, что из-за длительной стабилизации «Восхода-2» относительно Солнца корабль с одной стороны разогрелся до стороны +150°С, а с другой охладился до — 140°С; корпус аппарата просто деформировался…
Датчики закрытия люка показывали его срабатывание, но на самом деле осталась небольшая щель, сквозь которую непрерывно уходил воздух. Беляев с Леоновым происходящего не понимали и только с ужасом глядели на приборы. Когда давление достигло 920 мм, оно захлопнуло люк – и вскоре атмосфера внутри кабины нормализовалась.
Но и это было еще не всё. После 17-го витка, когда автоматика должна была начать посадку, она этого не сделала. Не сработала. Сажать корабль пришлось Павлу Беляеву, вручную, выводя куда поглуше, чтоб не попасть в какой город или густонаселенный район. А еще не хотелось попасть в Китай, с которым тогда не дружили (и сильно).
Получилось вырулить в тайгу у Березников в Пермской области – да в такую тайгу, что вытаскивали космонавтов оттуда двое суток. Хотя нашли сразу: сбросили с вертолетов еду, вертолетчики побросали сверху свои пилотские теплые куртки, спустили на канате врача – только вот сесть и забрать космонавтов не могли. Неподалеку, в месте получше в это время войска вырубали деревья, чтоб вертолет сел. Беляков и Леонов пришли туда на лыжах…
Так вот в космос сходили, первыми. Кстати, первая женщина-космонавт, Валентина Терешкова, – тоже за нами. И первая женщина, вышедшая в открытый космос, Светлана Савицкая, – тоже наша…
Владимир Курносов, редактор сайта «БОЕВОГО БРАТСТВА»
